Можно сказать, что в некотором плане я очень невезучий. Я умирал уже не один десяток раз, повинуясь спящему разуму близкого человека. Что это, такое извращенное проявление любви и заботы? Со временем на место суеверному страху приходит ненавязчивые циничные нотки в голосе. Следуя законам кармы, я переродился уже множество раз, но всегда остаюсь с тем же телом, душой и лицом. И каждый раз умираю по-разному - от шальной пули, блестящего лезвия или пасти бешеной собаки. Видимо, пора уже всерьез задуматься, что же могут означать эти ночные образы. В своих снах я безмятежный мальчик, который играет с чем-то страшным и темным в некое подобие "казаков-разбойников" - я убегаю, а оно ищет. И не разу, заметьте, не находит. Я себя берегу даже во сне - прячусь, затаив дыхание, наблюдаю из темноты, как оно (она, он? скорее она) пытается меня нащупать. Иногда она приходит в мои сны и закрашивает их в темные тона. Я пытаюсь мыслить рационально, понимаю, что это всего лишь сон. И эта тактика иногда меня выручает. Но в последнее время думать о себе, как о умилительно закутавшемся в плед мальчике, становится всё труднее. Она облачена в белоснежную ночную сорочку. Её поступь легка, как дуновение ветра - плавная, воздушная, но это лишь обманка. Я знаю, что ей от меня нужно, но я не согласен на её условия. Она плывет сквозь темноту, слегка шевеля руками, словно крыльями. Я всегда встречаю человека по выражению лица и глаз, но здесь меня сразу же смущает одна деталь - у неё нет лица - пустота, пробел. Я не вижу её мыслей, и мне становится страшно от понимания того, что я не в силах прочитать их. Она медленно плывет ко мне. Её белоснежная сорочка вздымается на невидимом ветру, словно кто-то забыл закрыть окно - сквозняк. Она приблизилась ко мне вплотную и кладет свою бледную руку на моё плечо. Я ясно ощущаю её горячее дыхание. Но глаза ещё видят свою истину - я не вижу то, откуда оно может исходить. Тело каменеет. Её рука будто оставляет на моем плече болезненный отпечаток жгучим льдом. В воздухе витает запах ладана. Она наклоняет голову чуть влево в немом недоумении или же мольбе, сжимает плечо, впивается ногтями в плоть и кричит. Звук её крика напоминает ултразвук, настолько он высок; он причиняет боль. Я хватаюсь за уши и что есть силы кричу в ответ. И просыпаюсь. Я чувствую лишь незримое присутствие в комнате, холодную от пота кровать под собой и эхо собственного крика. Жозефина - именно так она назвала себя в первый раз.

Я снился другу в образе одинокого затворника. Единожды я пировал один в огромной библиотеке, в которой были лишь пыльные стеллажи с тысячами книг, уходившими своими рядами куда-то далеко за горизонт. Камин. Кроваво-красное кресло, серый потертый плащ и бокал вина. Хотя я пытаюсь верить, что это вино. Цвет вина заставляет думать совсем о другом. На следующую ночь мы уже вдвоем, но меня мгновенно прошивает пуля. Он в панике, не находит нужных слов. А я лишь иронически улыбаюсь, пытаясь прикрыть пальцем сочащуюся рану. Я в сознании. Картинка мутнеет и покрывается паутиной помех - я переношусь в свою комнату. Часы задорно отстукивает второй час ночи, ровно - ни секундой раньше, ни позже. Глаза закрываются всего на секунду, а я уже стою продрогший на пустынной зимней улице. Наручные часы показывают десять вечера, но я бреду неспеша, хотя и понимаю, что уже опоздал. Куда? Неважно. Даже я не могу точно определить причину моего волнения. Я понимаю, что нужно ускорить шаг - бежать, быстрее, а не то будет поздно! Но на дороге впереди лежит огромный черный пес с волчьей мордой, который уже скалит свои зубы. Он прыгает........... на комнатных часах две минуты третьего.