Наблюдения, помноженные на абсурдную невменяемость.

[gorkiy]

Два дня просто выпали из памяти. Я пытался восстановить цепочку событий, но всё было тщетно.

Видимо, их интересовал не столько сам бумажник, сколько их личное развлечение. О да, маленькая человеческая драма. Бумажник они, конечно же, забрали. Ведь нужно же им было оправдать само понятие "разбойное нападение"? Но это мелочи. В кошелке были всего лишь пара просроченных чеков, пустая, словно моя жизнь, кредитка MasterCard и 27 помятых доллара. Даже и не знаю, на что они потратят эти крохи. Пускай это останется на их совести, я на них не в обиде. Я все равно толком не знал, как их достойно потратить. Обидно другое - они забрали "Телекастер". Смешно признаться, но эта гитара была дороже моей жизни. Медицинская страховка была в десятки раз дешевле. Я никогда не был рабом своих вещей, но к ней я привязался. Гитара была куда человечнее моих многочисленных знакомых, приятелей, сокурсников, мнимых друзей, соседей, просто встречных-поперечных и сочувствующих... Она понимала меня с полуслова, хотя, конечно, я понимаю, что это звучит достаточно странно по отношению к неодушевленному предмету. Но мне плевать на то, что думаете вы. Я человек со своими странностями, и я горжусь ими.

Полтора года назад я бросил учёбу на алтарь музыки. Алтарь требовал свежей крови и ставил передо мной выбор - чем же я на самом деле хочу заниматься? Учёба уподобилась молодому молочному ягненку и была принесена в жертву. И университет был не бог весть что, и городок, в котором я ошивался постоянно, представлял из себя, честно признаться, довольно жалкое зрелище. Кто-то назовет такое место дырой, но для меня оно навсегда останется бездонной клоакой, которая засасывает все твои мечты - незаметно, подло и ненасытно - ни перспектив, ни будущего, ни единого просвета в свинцовом небе. Я был горд своим решением. Может, у меня не было гордости, должной принципиальности, но вот что-что, а сила воли была будь здоров. Если я ставил себе задачу, то мог упереться рогами в землю, лишь бы довести дело до победного конца. Но даже меня они научились ломать. Ежедневно, добираясь до места учебы, я наблюдал огромное количество абсолютно невыразительных лиц. Всеобщая серость давила на разум похлеще климатических выкрутасов. Иногда мне казалось, что люди в этом городе разом разучились улыбаться. И меня это пугало. Меня пугало то, что они наконец смирились со своей участью быть колонией трудолюбивых муравьев в огромном стеклянном муравейнике. И любой желающий мог понаблюдать за ними, но не вмешаться. Это была настоящая колония муравьев - не отнять, не прибавить. Иногда это начинало меня по-настоящему раздражать. Я всё ожидал того момента, когда появится этакая гигантская лупа и начнёт методично сжигать эту игрушечную идиллию к чёртовой матери. Вы смирились со своей золотой клеткой? А я нет, я сваливаю.

Я решил уйти по-английски - никому ничего не сказав. Лишняя волокита мне была абсолютно не на руку. Я не стал забирать документы из университета. Я не собирался, словно скороговорку, тараторить каждому последнее прощай. Все эти вопросы, подозрения, слёзы, мольбы остаться, всё простить, забыть, растоптать и начать заново... Я не мастер говорить речи и придумывать оправдания своим поступкам. У меня была девушка. Но с ней я хотел объясняться в последнюю очередь. Признаться, я её никогда не любил. В наших интересах значился только секс. Философия, романтика, фантазия - всё эти ничего не значащие термины отсутствовали в её лексиконе. Она была мила и очень эффектна, но глупа, как пробка, и пуста, словно фарфоровый чайник - снаружи красивейший фарфор, внутри - пустота, затхлость и плесень. Но в этой истории она сыграла свою немаловажную роль. Именно её поступок поставил окончательную точку в моих вопросах и сомнениях.. Однажды я провожал её домой и решил подарить фиалку - её любимый цветок. Такой вот банальный знак внимания с моей стороны. Я задал ей всего один простой вопрос и надеялся получить не менее простой в своей гениальности ответ, а в итоге не получил ничего. Лишь дурашливая улыбка и никакой реакции. Полный вакуум.



- Посмотри на меня внимательно. Да, вот так, смотри мне прямо в глаза, не отводи взгляд. Скажи мне, что ты в них видишь?



Молчание.



Ухмылка.



Я отмахнулся, скривил не менее глуповатую ухмылку и произнес:



- Забудь, я просто придуриваюсь.



Через пару часов я уже брёл по шоссе, окликая привычными жестами каждую попутку. На третий раз мне повезло. Мне не хотелось сразу же пересечь все известные науки океаны и обосноваться где-нибудь в двух километрах над уровнем моря. Это безрассудство. Я намеревался добраться до ближайшего населенного пункта, а там уже действовать по наитию. Я чувствовал в своих венах пьянящую радость - начиналась новая жизнь! И Господи - молил я его - пускай она окажется лучше предыдущей. На моём веку хватило реинкарнаций. Огни клоаки постепенно оставались позади и гасли - так незаметно, украдкой, стыдливо. А впереди маячила такая приторная неизвестность.