Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Жаль, что все так закончилось...
суббота, 09 октября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Пусть мой грозный лик возникает у вас перед глазами всякий раз, когда вы захотите совершить какую-либо гадость. ^_______________^
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Будь проклят Интернет - гнусный пожиратель моего кошелька, эх...
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
"24 часа, чтобы жить
короткий срок, но ты мог бы
в него все вложить,
попробуй!"
7 Раса
Я помню, как это было. Помню каждую деталь, каждое дуновение ветра. Его гнев, его ярость, его жестокость. Не знаю, что меня тогда удержало на крыше. Какое-то чуждое мне ощущение, которое прочной иглой засело в мозгу и не хотело из него выходить. Знаете, такое ощущение, когда что-то или кого-то забываешь, что-то важное, такое родное тебе. Но ты забыл это, смирись, и сейчас отнюдь не подходящий момент вспоминать это. Те 10 минут, что я стоял, обнявшись с громоотводом, плыли перед глазами, словно в замедленном повторе. Я помню абсолютно все, чего не замечал за собой раньше. Каждую деталь, будь это цвет или запах, все! Тогда еще мне это показалось странным - краски в миг стали ужасно отчетливыми, а запахи терпкими и тягучими, словно они не что-то воздушное, а нечто материальное, что можно пощупать руками. Может, я просто схожу с ума, и мне это все кажется?
Черный ворон уселся на пик громоотвода и посмотрел на меня своими бесстрастными черными глазками. Было так неприятно видеть в них свое отражение: перепуганные глаза, спутанные черные волосы, мокрые от дождя и покрытые слоем грязи. Ворон каркнул что-то на своем непонятном птичьем языке и скрылся из виду. А мне нельзя было сейчас оставаться одному. Возможно, он понимал это и оставил меня умирать. А прилетел лишь только из чистого любопытства? Я сильнее схватился за металлический стержень. Я чувствовал, что стоит мне его только отпустить, я уже не смогу себя контролировать и ястребом сигану с крыши. Хотя это было бы лучшим решением проблемы как для меня, так и для всех остальных. Но некая ниточка удерживала меня здесь, мой разум, не давая провалиться в небытие. Утробный звук разорвал небо, окрасив его на мгновение в белый цвет. Ливень бил по лицу непрекращающимся потоком, хотя сейчас я не обращал на него внимания. Я погрузился в полудрему, забывая себя нынешнего, но, вспоминая себя прошлого, таким, каким я был до всего этого. Теперь "человек из прошлого" мертв, он никогда больше не увидит рассвета, не сможет порадоваться весеннему дождю, не выкурит ни единой сигареты, не займется любовью... Все это умерло, сгорело, словно старая выцветшая фотография. Она догорает, пожирая человека за человеком, историю за историей, память за памятью. Навсегда. Пропадает в одно мгновение в желтоватом пламени. Теперь у меня нет имени, нет любви, нет судьбы... Кто сказал, что нужно бороться, кто?! Он сможет встать теперь передо мной и кинуть мне это в лицо?! Он сможет смириться с тем, что миру наконец приходит конец, а все грехи наши вылезают наружу из самых темных и мрачных уголков нашего бессознательного. Он сможет смотреть на это, широко раскрыв глаза, не поддаваясь страху и панике?! А я не смог...
Я был слаб и напуган, обманут, предан, стерт с лица этого мира, вычеркнут, забыт! Я не виноват, что получается так, видит бог, не виноват! А, может, и правильно сказал кто-то, что чтобы изменить этот мир и сделать его чистым, для начала нужно его уничтожить, дабы с чистого листа начать все заново... ?
***
- "Окурки летят в урну один за другим. Не докуренные до конца. Я нервничаю, да. Думаю, что это очень сильно заметно: бегающие из стороны в сторону глаза, двухдневная щетина и постоянная сигарета в уголке рта. Это стало уже некой традицией. Не расчесан, неопрятен, жутко зол на весь мир и себя в частности. Сколько я уже не спал - день, два, а может и целую вечность? Господи, если я не смогу заснуть еще пару суток, я за себя не ручаюсь!"
Сигарета сменяет недокуренный окурок.
- "Вот тебе на, и вся пачка, а прошло-то всего каких-то пару часов... "
Он повертелся на своем стуле и повернулся к окну, отодвинув пальцем жалюзи он с интересом посмотрел на улицу. Все те же сумерки, все та же показная безмятежность. Хотя любой здравомыслящий человек знает, что улица в это время суток является местом действия множества человеческих драм:
Дмитрий Маковецкий, 37 лет, безработный - госпитализирован с рваной раной запястья. Жертва пьяной драки. Возможно, теперь уже никогда не сможет пользоваться правой рукой - задеты кистевые сухожилия. Скорая прибыла на место преступления с большим опазданием: около получаса он пролежал у черного хода бара "Загон" в холодной грязи - ублюдки просто оставили его одного, умирать в муках, захлебываясь в собственной крови."
"Руслан Нафарбеков, 24 года, студент - был доставлен в больницу с пулевым ранением. Без сознания, пульса нет, зрачок не реагирует на свет. Две пули 37 калибра были извлечены из легкого, одна попала в голову, но, к счастью, не задела жизненоважных долей мозга. Врачи боролись за него несколько часов, но Руслан умер, так и не приходя в сознание."
Очерки досье и многочисленные фотографии мелькали у него перед глазами. Стол был просто завален ими, погребен под сомной бумаг, кучками сигаретного пепла, небрежно рассыпанного и тут, и там, и осколками разбитых судеб.
Очередная папка оказывается у него в руках. Лицо мученика на фотографии застыло в гримасе боли и отчаяния. Глаза полуоткрыты, а рот распахнут в немом крике. Виктор поднял папку высоко над головой и чиркнул спичкой. Тусклый желтоватый свет озарил темное помещение, и языки пламени стали жадно пожирать свой ужин. Пламя играло на стенах причудливыми тенями в одну ему известную игру. Он встал, все еще держа горящую папку перед глазами, не спеша прошел к туалету, включил кран и бросил бумажные остатки в раковину. Виктор просто стоял и смотрел, как прохладная вода уносит по темным и вонючим сточным московским трубам очередную человеческую историю. И это не вызывает у него абсолютно никаких эмоциий.
-"Одним больше - одним меньше, так, кажется, говорят?" -, подумал он на мгновение, сполоснул руки, приложил их к лицу и почувствовал кожей долгожданную прохладу. Виктор поднял глаза на свое отражение и внимательно присмотрелся. Выражение лица оставалось все таким же невозмутимым и бесстрасным, а глаза - холодными, но чуточку печальными.
"Каждый божий день приносит с первыми лучами солнца только плохие новости. Пора бы уже привыкнуть к этому, дружище. Их слишком много, чтобы не верить, что все это происходит на самом деле. Что жизнь - не плод чьего-то больного воображения. Не безумная выдумка сумасшедшего писателя. Но так хочется обвинить в этом кого-нибудь, хотя бы раз снять с себя, с нас, со всех нас ответственность за то, что мы убиваем сами себя, друг-друга, получая от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Это ублажает наш первобытный инстинкт воина, которому абсолютно наплевать, кто сегодня попадет под раздачу. Это не важно. "Его карающий перст падет на головы грешников".
"Одним больше - одним меньше".
"Сегодня во всем виноват ТЫ, я обвиняю тебя в том, что ты засоряешьь этот мир, живя в нем!" -, кричало его подсознание с мысленной пеной у рта. Его глаза пусты, мысли безумны и спутаны, а будущее туманно и мало понятно. И хочется найти виноватого, чтобы смыть с себя всю эту грязь и чужую кровь. Люди просто не помнят самого слова "человечность", оно забылось, вымерло за ненадобностью. Становится просто не по себе от мысли, что же до сих пор держит этот мир на плаву, что помогает ему избежать полного уничтожения? Главный вопрос мучал Виктора в эти минуты: зачем? Кто-то в конце-концов ответит за это, кто-то сможет встать, широко распрямив плечи, и сказать с высоко поднятой головой:" Виновен, судите меня по вашим негласным законам!" Но пока сомнения лишь затуманивают разум, заставляя его медленно убивать себя нерешительностью. Витя вынимает из пачки очередную сигарету и невольно останавливает взгляд на листе бумаги в рамке, висящий на стене. На нем - солнце, нарисованное детской рукой, и почему-то зеленого цвета. Под его лучами розовый домик с цветочным горшком на подоконнике и не пропорционально большим стебельком трилистника с четверкой лепесток.
"На удачу, папочка!"
Рядом с домиком раскинул свои густые ветви могучий дуб. А под ним, словно под защитой его листьев, расположилась семья из трех человек - папа, мама и маленькая девочка с огромным синим бантом. Над головой крошки черным фломастером криво выведено имя - "Катя". Виктор выпустил струю дыма, протер глаза и захлопнул очередную папку.
- "К черту!"
Он не сразу обратил внимание на то, что нарисованные фигурки на картине начали двигаться. Девочка, раскинув руки в разные стороны, на ножках разной длины поковыляла на них к розовому домику. Вырвав из горшка трилистник, она зашагала кривой походкой, как настоящий недоструганный Буратино, обратно. Папа протянул свои ручки и запихнул, улыбаюсь, растение запазуху. Девочка запрыгала от востогра, от чего ее огромный бант начал напоминать маленький парашют и огромную синюю стрекозу в одном. Виктор в оцепенении смотрел на это маленькое представление, не в силах отвести глаз. Его рот открывался все шире и шире. Сигарета выпала из его рта и упала на огромную кучу бумаг на его столе, и огонь с радостью начал съедать очередную порцию лакомства. Он не сразу почувствовал дым, Витя просто уставился на картину. Фигурки продолжали веселиться, вести хоровод и танцевать под ласковым теплом весеннего солнца. Нарисованная девочка повернула к нему свою голову, подмигнула глазом-точкой и радостно замахала ему тоненькой ручкой с тремя пальцами. Краем глаза Виктор заметил пожар на своем рабочем столе и резко спихнул все бумаги на пол. Он с криком снял с себя пиджак и накинул его на бушующее пламя. Через несколько минут он лишь с тоской смотрел на обгоревшие останки его работы - весь в саже, с выступившей испариной на лбу и учищенным дыханием. Картинка на стене висела там как ни в чем не бывало, но все вернулось на круги своя - растение заняло свое законное место на подоконнике, но одного лепестка уже не хватало. Виктор прищурился, на цыпочках подошел к стене и с опаской и недоверием потрогал картину пальцем. Но ничего, кроме стекла, рамки и кривого детского почерка на ней не было.
-"Что же это за...?" - Витя попытался выругаться, но почему-то позабыл весь тот запас матерных выражений, которым он мастерски овладел за последние годы. Только он хотел закончить свою так не кстати зашедшую в тупик мысль, как на его столе вдруг проснулся телефон и принялся неприятно трезвонить. Его звук разбил вдребезги тишину, и Витя поежился от неожиданности. Он подошел к столу, долго искал трубку под стопками бумаг, ксероксных распечаток, собственных записей и коробкой из под недоъеденного китайского ужина из местного ресторанчика. Вот же она, в затвердевших ошметках лапшы!
-"Семенов, слушаю... -, он протер лоб платком и еще раз отодвинул пальцем жалюзи. На улице уже зажгли фонари. Снег мелкими хлопьями отражался в их свете, напоминая рой маленький насекомых. Они, кружась на ветру, падали на асфальт и умирали тысячами, чтобы вернуться к жизни на следующий день. Витя на секунду вспомнил свое детство, почти выжившего из ума деда с длинной белоснежной бородой, запах ромашки, его курительную трубку и столь сладкий аромат табака, которым он ее часто набивал. Часто, по вечерам, он сажал его к себе на колени, долго рассказывал древние небылицы, которые он услышал еще от своего деда. Почти все они были без конца и начала, но с очень глубокой моралью. Хотя, думалось маленькому Вите, ни дед его, ни тот, кто ему эти истории поведал, наверняка до конца не понимали, какой же смысл был в них скрыт. Иногда дед сбивался, как это бывает у стариков, перескакивал абсолютно на другую мысль: вспоминал партию, свой колхоз, заседания КПСС и старенький черно-белый телевизор "КВН", у которого собиралась вся его огромная семья. Он снова был молод, кому-то нужен и полон жизни, терзаем мыслями о свершении великих дел и мучим юношеским максимализмом. Виктор предпочитал дальше не слушать, но все же, отдавая дань уважения своему деду, продолжал смотреть на него огромными, полными восторга глазами, кивая каждый раз, когда дедушка к нему обращался:
-"Витенька, ты не можешь себе представить, во что могла бы превратиться наша страна, которая следовала советам отцов нашей державы. У нас было все: счастливое детство, молодость и старость. Мы верили, что завтра будет еще лучше, чем сегодня. И самое главное, мы верили, что у нас хватит на это сил, и никакая беда не смогла бы нас сломать и поставить на колени...."
Он забывался, тут же оказывался многими десятилетиями ранее в нескольких километрах от Берлина в его последние часы жизни. Юный Виктор слушал его внимательно, прокручивая у себя в голове вновь и вновь картину водружения флага над зданием Рейхстага. Но от прослушивания одной и той же истории почти каждый день, его ощущения от нее начинали медленно, но верно притупляться. Дед любил рассказывать об экспедиции в Сибирь в поиске никем ранее невиданных минералов. Самих камней они, конечно, не нашли, им просто неоткуда было там взяться. Но однажды он рассказал ему одну историю, которую он запомнил лучше других:
"Мы заблудились, потеряли всякие ориентиры на местности и абсолютно не понимали, в какой же стороне находится дорога в сторону нашего лагеря. Снежный буран ревел все сильнее, и я чувствовал своей шкурой, что он затеял погубить нас, заведомо направляя по ложному пути. Неприятно было ощущать у себя на спине чей-то незримый взгляд, полный ненависти и глубокой черной тоски. Силы покидали нас с каждой секундой, а надежда таяла быстрее, чем испаряется вода в солнечный день. Но, как видишь, раз ты сейчас слушаешь это, значит, мы все же выбрались." Каждый раз, говоря это, он улыбался во все свои оставшиеся зубы. И его улыбка была такой теплой, родной и близкой, что хотелось просто прижаться к нему еще сильнее. "Я не имел понятия о том, сколько мы уже были в пути. С каждым шагом мы могли уходить все дальше от того места, где пролегала дорога. Абсолютно все компасы начали вести себя очень странно: стрелка бешено вертелась и не желала останавливать свой бег. В тот вечер мы потеряли двоих - Антон и Юра просто исчезли в буране. Они шли самыми последними, поэтому мы не сразу заметили их исчезновение. Чтобы не потеряться в метели, каждый из нас обвязался толстой веревкой, передавая ее конец следующему. Но их часть веревки была обрезана. Думаю, сами они бы не додумались до подобного безумия. Мы долго кричали, звали их, но в кромешной тьме разглядеть что-либо было невозможно. Боюсь, мы так никогда и не узнаем, что же случилось с ними. Мне казалось, что я стану следующим, кто просто растворится в темноте, а утро так никогда и не настанет. Я молился богу, чтобы он дал мне хотя бы еще один шанс. Один проклятый шанс, чтобы я смог в последний раз увидеть солнечный свет и пережить эту ночь. И вдруг Андрей, который был в нашей группе врачом - новенький, еще молодой, всего 22 года отроду - , вдруг окликнул нас и указал пальцем куда-то вперед. На горизонте я увидел чуть сияющий свет. И вдруг мне стало так спокойно, боль в ногах и усталых мышцах перестала беспокоить, а желание достигнуть этого волшебного сияния, становилось просто нечеловеческим. И многие, как оказалось позже, почувствовали то же самое, но в тот момент просто не могли думать о чем-то другом. Свет манил нас, словно ангел спустился с небес и вел нас за собой, закрыв нас своим божественным одеянием от лютых ветров и обжигающего снега. Я отчетливо слышал у себя в голове мягкий голос, который наказывал мне следовать за этим светом. Я заметил на снегу отпечаток подошв и с некоторым удивлением для себя вдруг осознал, что именно этой тропой мы и выйдем к лагерю. До сих пор не понимаю, откуда у меня в голове взялась эта мысль. Она как-то резко вспыхнула, и я тут же все понял. Несколько часов мы шли, манимые таинственным сиянием. След от подошв на снегу был моим верным указателем. И внезапно снег расступился перед нами. Взгляду открылось звездное небо, усеянное мириадами сияющих звезд. Андрей хихикнул и саркастически заметил, указывая рукой на небо: "Так вот они, камушки ваши!". А впереди горели огни нашего лагеря, и навстречу нам спешили наши товарищи с фонарями и собаками. Я выдавил из себя улыбку, опустил глаза на снег и увидел, что след подошв, которому я так долго следовал, заканчивается под моими ногами, а дальше был лишь девственно чистый и не тронутый снежок. "Экое чудо" -, кряхтя, произнес я, и мгновенно провалился в темноту. Я проспал несколько суток и лишь на третий день смог подняться с постели. Тело зудело от усталости, но это была приятная усталость. Мне было хорошо от мысли, что усилия наши были вознаграждены. Мы не испустили дух в дебрях заснеженных дюн, хотя все могло закончится очень и очень печально. Мне было хорошо и очень хотелось курить, так как я не держал папиросу во рту вот уже шестой день. Я вышел на мороз, и он приятно обжег щеки, а от свежего воздуха в момент закружило голову. Я достал из пачки папиросу и прикурил ее. Но не успела спичка коснуться земли, как за моей спиной послышался тот неизвестный мне голос, который вел меня через снежный ад.
"Не оборачивайся, просто послушай. Шанс, о котором ты просил, дается тебе не просто так, а с умыслом. Ты должен был умереть здесь, такова твоя человеческая судьба. Никто и никогда не смог бы разыскать и спасти тебя, а память о тебе стерлась бы очень быстро с первыми снежинками. А снег не имеет памяти, помни об этом."
- "Почему?"-, но позади меня уже никого не было, лишь бескрайние сибирские просторы и дикие и необузданные снежные вихри. Кем бы он ни был, я запомнил его слова на всю свою жизнь, хотя даже и не осознавая того, зачем мне это надо. Помни их, Витя."
Обычно дед сразу вспоминал что-то еще, и через минуту маленький Виктор уже слушал увлекательный рассказ о том, как однажды...
- "Алло, Витя, ты меня слышишь?"
Виктор все еще не мог оторваться от созерцания зимней улицы.
- "Снег не имеет памяти, Серег, ты понимаешь, что это значит?" -, и чуть заметная улыбка заиграла на его лице.
- "Витя, меня уже достали твои шутки!" ,- Сергей, на секунду прижав трубку ладонью, посоветовал кому-то пойти в лес и там повеситься на ближайшей осине. Виктор улыбнулся еще шире и нащупал в темноте на столе пачку сигарет.
- "У нас проблемы, Семенов, очень большие проблемы, и без твоей наглой задницы здесь не обойтись.
- "Давай без чинов и формальностей" -, теперь своим оскалом он напоминал Чеширского кота.
Сергей произнес что-то нечленораздельное, явно борясь с желанием сказать нечто не слишком приятное слуху.
- "Какого черта?! Скажи лучше, через сколько ты сможешь быть на Пушкинской, у нас здесь труп - он замешкался - ...необычный труп.
Витя пробежал глазами по карте метрополитена.
- "Думаю, буду у вас минут через 40, до встречи.
Одним движением он нажал кнопку отмена вызова, накинул на себя куртку и секунды спустя был уже около двери.
короткий срок, но ты мог бы
в него все вложить,
попробуй!"
7 Раса
Я помню, как это было. Помню каждую деталь, каждое дуновение ветра. Его гнев, его ярость, его жестокость. Не знаю, что меня тогда удержало на крыше. Какое-то чуждое мне ощущение, которое прочной иглой засело в мозгу и не хотело из него выходить. Знаете, такое ощущение, когда что-то или кого-то забываешь, что-то важное, такое родное тебе. Но ты забыл это, смирись, и сейчас отнюдь не подходящий момент вспоминать это. Те 10 минут, что я стоял, обнявшись с громоотводом, плыли перед глазами, словно в замедленном повторе. Я помню абсолютно все, чего не замечал за собой раньше. Каждую деталь, будь это цвет или запах, все! Тогда еще мне это показалось странным - краски в миг стали ужасно отчетливыми, а запахи терпкими и тягучими, словно они не что-то воздушное, а нечто материальное, что можно пощупать руками. Может, я просто схожу с ума, и мне это все кажется?
Черный ворон уселся на пик громоотвода и посмотрел на меня своими бесстрастными черными глазками. Было так неприятно видеть в них свое отражение: перепуганные глаза, спутанные черные волосы, мокрые от дождя и покрытые слоем грязи. Ворон каркнул что-то на своем непонятном птичьем языке и скрылся из виду. А мне нельзя было сейчас оставаться одному. Возможно, он понимал это и оставил меня умирать. А прилетел лишь только из чистого любопытства? Я сильнее схватился за металлический стержень. Я чувствовал, что стоит мне его только отпустить, я уже не смогу себя контролировать и ястребом сигану с крыши. Хотя это было бы лучшим решением проблемы как для меня, так и для всех остальных. Но некая ниточка удерживала меня здесь, мой разум, не давая провалиться в небытие. Утробный звук разорвал небо, окрасив его на мгновение в белый цвет. Ливень бил по лицу непрекращающимся потоком, хотя сейчас я не обращал на него внимания. Я погрузился в полудрему, забывая себя нынешнего, но, вспоминая себя прошлого, таким, каким я был до всего этого. Теперь "человек из прошлого" мертв, он никогда больше не увидит рассвета, не сможет порадоваться весеннему дождю, не выкурит ни единой сигареты, не займется любовью... Все это умерло, сгорело, словно старая выцветшая фотография. Она догорает, пожирая человека за человеком, историю за историей, память за памятью. Навсегда. Пропадает в одно мгновение в желтоватом пламени. Теперь у меня нет имени, нет любви, нет судьбы... Кто сказал, что нужно бороться, кто?! Он сможет встать теперь передо мной и кинуть мне это в лицо?! Он сможет смириться с тем, что миру наконец приходит конец, а все грехи наши вылезают наружу из самых темных и мрачных уголков нашего бессознательного. Он сможет смотреть на это, широко раскрыв глаза, не поддаваясь страху и панике?! А я не смог...
Я был слаб и напуган, обманут, предан, стерт с лица этого мира, вычеркнут, забыт! Я не виноват, что получается так, видит бог, не виноват! А, может, и правильно сказал кто-то, что чтобы изменить этот мир и сделать его чистым, для начала нужно его уничтожить, дабы с чистого листа начать все заново... ?
***
- "Окурки летят в урну один за другим. Не докуренные до конца. Я нервничаю, да. Думаю, что это очень сильно заметно: бегающие из стороны в сторону глаза, двухдневная щетина и постоянная сигарета в уголке рта. Это стало уже некой традицией. Не расчесан, неопрятен, жутко зол на весь мир и себя в частности. Сколько я уже не спал - день, два, а может и целую вечность? Господи, если я не смогу заснуть еще пару суток, я за себя не ручаюсь!"
Сигарета сменяет недокуренный окурок.
- "Вот тебе на, и вся пачка, а прошло-то всего каких-то пару часов... "
Он повертелся на своем стуле и повернулся к окну, отодвинув пальцем жалюзи он с интересом посмотрел на улицу. Все те же сумерки, все та же показная безмятежность. Хотя любой здравомыслящий человек знает, что улица в это время суток является местом действия множества человеческих драм:
Дмитрий Маковецкий, 37 лет, безработный - госпитализирован с рваной раной запястья. Жертва пьяной драки. Возможно, теперь уже никогда не сможет пользоваться правой рукой - задеты кистевые сухожилия. Скорая прибыла на место преступления с большим опазданием: около получаса он пролежал у черного хода бара "Загон" в холодной грязи - ублюдки просто оставили его одного, умирать в муках, захлебываясь в собственной крови."
"Руслан Нафарбеков, 24 года, студент - был доставлен в больницу с пулевым ранением. Без сознания, пульса нет, зрачок не реагирует на свет. Две пули 37 калибра были извлечены из легкого, одна попала в голову, но, к счастью, не задела жизненоважных долей мозга. Врачи боролись за него несколько часов, но Руслан умер, так и не приходя в сознание."
Очерки досье и многочисленные фотографии мелькали у него перед глазами. Стол был просто завален ими, погребен под сомной бумаг, кучками сигаретного пепла, небрежно рассыпанного и тут, и там, и осколками разбитых судеб.
Очередная папка оказывается у него в руках. Лицо мученика на фотографии застыло в гримасе боли и отчаяния. Глаза полуоткрыты, а рот распахнут в немом крике. Виктор поднял папку высоко над головой и чиркнул спичкой. Тусклый желтоватый свет озарил темное помещение, и языки пламени стали жадно пожирать свой ужин. Пламя играло на стенах причудливыми тенями в одну ему известную игру. Он встал, все еще держа горящую папку перед глазами, не спеша прошел к туалету, включил кран и бросил бумажные остатки в раковину. Виктор просто стоял и смотрел, как прохладная вода уносит по темным и вонючим сточным московским трубам очередную человеческую историю. И это не вызывает у него абсолютно никаких эмоциий.
-"Одним больше - одним меньше, так, кажется, говорят?" -, подумал он на мгновение, сполоснул руки, приложил их к лицу и почувствовал кожей долгожданную прохладу. Виктор поднял глаза на свое отражение и внимательно присмотрелся. Выражение лица оставалось все таким же невозмутимым и бесстрасным, а глаза - холодными, но чуточку печальными.
"Каждый божий день приносит с первыми лучами солнца только плохие новости. Пора бы уже привыкнуть к этому, дружище. Их слишком много, чтобы не верить, что все это происходит на самом деле. Что жизнь - не плод чьего-то больного воображения. Не безумная выдумка сумасшедшего писателя. Но так хочется обвинить в этом кого-нибудь, хотя бы раз снять с себя, с нас, со всех нас ответственность за то, что мы убиваем сами себя, друг-друга, получая от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Это ублажает наш первобытный инстинкт воина, которому абсолютно наплевать, кто сегодня попадет под раздачу. Это не важно. "Его карающий перст падет на головы грешников".
"Одним больше - одним меньше".
"Сегодня во всем виноват ТЫ, я обвиняю тебя в том, что ты засоряешьь этот мир, живя в нем!" -, кричало его подсознание с мысленной пеной у рта. Его глаза пусты, мысли безумны и спутаны, а будущее туманно и мало понятно. И хочется найти виноватого, чтобы смыть с себя всю эту грязь и чужую кровь. Люди просто не помнят самого слова "человечность", оно забылось, вымерло за ненадобностью. Становится просто не по себе от мысли, что же до сих пор держит этот мир на плаву, что помогает ему избежать полного уничтожения? Главный вопрос мучал Виктора в эти минуты: зачем? Кто-то в конце-концов ответит за это, кто-то сможет встать, широко распрямив плечи, и сказать с высоко поднятой головой:" Виновен, судите меня по вашим негласным законам!" Но пока сомнения лишь затуманивают разум, заставляя его медленно убивать себя нерешительностью. Витя вынимает из пачки очередную сигарету и невольно останавливает взгляд на листе бумаги в рамке, висящий на стене. На нем - солнце, нарисованное детской рукой, и почему-то зеленого цвета. Под его лучами розовый домик с цветочным горшком на подоконнике и не пропорционально большим стебельком трилистника с четверкой лепесток.
"На удачу, папочка!"
Рядом с домиком раскинул свои густые ветви могучий дуб. А под ним, словно под защитой его листьев, расположилась семья из трех человек - папа, мама и маленькая девочка с огромным синим бантом. Над головой крошки черным фломастером криво выведено имя - "Катя". Виктор выпустил струю дыма, протер глаза и захлопнул очередную папку.
- "К черту!"
Он не сразу обратил внимание на то, что нарисованные фигурки на картине начали двигаться. Девочка, раскинув руки в разные стороны, на ножках разной длины поковыляла на них к розовому домику. Вырвав из горшка трилистник, она зашагала кривой походкой, как настоящий недоструганный Буратино, обратно. Папа протянул свои ручки и запихнул, улыбаюсь, растение запазуху. Девочка запрыгала от востогра, от чего ее огромный бант начал напоминать маленький парашют и огромную синюю стрекозу в одном. Виктор в оцепенении смотрел на это маленькое представление, не в силах отвести глаз. Его рот открывался все шире и шире. Сигарета выпала из его рта и упала на огромную кучу бумаг на его столе, и огонь с радостью начал съедать очередную порцию лакомства. Он не сразу почувствовал дым, Витя просто уставился на картину. Фигурки продолжали веселиться, вести хоровод и танцевать под ласковым теплом весеннего солнца. Нарисованная девочка повернула к нему свою голову, подмигнула глазом-точкой и радостно замахала ему тоненькой ручкой с тремя пальцами. Краем глаза Виктор заметил пожар на своем рабочем столе и резко спихнул все бумаги на пол. Он с криком снял с себя пиджак и накинул его на бушующее пламя. Через несколько минут он лишь с тоской смотрел на обгоревшие останки его работы - весь в саже, с выступившей испариной на лбу и учищенным дыханием. Картинка на стене висела там как ни в чем не бывало, но все вернулось на круги своя - растение заняло свое законное место на подоконнике, но одного лепестка уже не хватало. Виктор прищурился, на цыпочках подошел к стене и с опаской и недоверием потрогал картину пальцем. Но ничего, кроме стекла, рамки и кривого детского почерка на ней не было.
-"Что же это за...?" - Витя попытался выругаться, но почему-то позабыл весь тот запас матерных выражений, которым он мастерски овладел за последние годы. Только он хотел закончить свою так не кстати зашедшую в тупик мысль, как на его столе вдруг проснулся телефон и принялся неприятно трезвонить. Его звук разбил вдребезги тишину, и Витя поежился от неожиданности. Он подошел к столу, долго искал трубку под стопками бумаг, ксероксных распечаток, собственных записей и коробкой из под недоъеденного китайского ужина из местного ресторанчика. Вот же она, в затвердевших ошметках лапшы!
-"Семенов, слушаю... -, он протер лоб платком и еще раз отодвинул пальцем жалюзи. На улице уже зажгли фонари. Снег мелкими хлопьями отражался в их свете, напоминая рой маленький насекомых. Они, кружась на ветру, падали на асфальт и умирали тысячами, чтобы вернуться к жизни на следующий день. Витя на секунду вспомнил свое детство, почти выжившего из ума деда с длинной белоснежной бородой, запах ромашки, его курительную трубку и столь сладкий аромат табака, которым он ее часто набивал. Часто, по вечерам, он сажал его к себе на колени, долго рассказывал древние небылицы, которые он услышал еще от своего деда. Почти все они были без конца и начала, но с очень глубокой моралью. Хотя, думалось маленькому Вите, ни дед его, ни тот, кто ему эти истории поведал, наверняка до конца не понимали, какой же смысл был в них скрыт. Иногда дед сбивался, как это бывает у стариков, перескакивал абсолютно на другую мысль: вспоминал партию, свой колхоз, заседания КПСС и старенький черно-белый телевизор "КВН", у которого собиралась вся его огромная семья. Он снова был молод, кому-то нужен и полон жизни, терзаем мыслями о свершении великих дел и мучим юношеским максимализмом. Виктор предпочитал дальше не слушать, но все же, отдавая дань уважения своему деду, продолжал смотреть на него огромными, полными восторга глазами, кивая каждый раз, когда дедушка к нему обращался:
-"Витенька, ты не можешь себе представить, во что могла бы превратиться наша страна, которая следовала советам отцов нашей державы. У нас было все: счастливое детство, молодость и старость. Мы верили, что завтра будет еще лучше, чем сегодня. И самое главное, мы верили, что у нас хватит на это сил, и никакая беда не смогла бы нас сломать и поставить на колени...."
Он забывался, тут же оказывался многими десятилетиями ранее в нескольких километрах от Берлина в его последние часы жизни. Юный Виктор слушал его внимательно, прокручивая у себя в голове вновь и вновь картину водружения флага над зданием Рейхстага. Но от прослушивания одной и той же истории почти каждый день, его ощущения от нее начинали медленно, но верно притупляться. Дед любил рассказывать об экспедиции в Сибирь в поиске никем ранее невиданных минералов. Самих камней они, конечно, не нашли, им просто неоткуда было там взяться. Но однажды он рассказал ему одну историю, которую он запомнил лучше других:
"Мы заблудились, потеряли всякие ориентиры на местности и абсолютно не понимали, в какой же стороне находится дорога в сторону нашего лагеря. Снежный буран ревел все сильнее, и я чувствовал своей шкурой, что он затеял погубить нас, заведомо направляя по ложному пути. Неприятно было ощущать у себя на спине чей-то незримый взгляд, полный ненависти и глубокой черной тоски. Силы покидали нас с каждой секундой, а надежда таяла быстрее, чем испаряется вода в солнечный день. Но, как видишь, раз ты сейчас слушаешь это, значит, мы все же выбрались." Каждый раз, говоря это, он улыбался во все свои оставшиеся зубы. И его улыбка была такой теплой, родной и близкой, что хотелось просто прижаться к нему еще сильнее. "Я не имел понятия о том, сколько мы уже были в пути. С каждым шагом мы могли уходить все дальше от того места, где пролегала дорога. Абсолютно все компасы начали вести себя очень странно: стрелка бешено вертелась и не желала останавливать свой бег. В тот вечер мы потеряли двоих - Антон и Юра просто исчезли в буране. Они шли самыми последними, поэтому мы не сразу заметили их исчезновение. Чтобы не потеряться в метели, каждый из нас обвязался толстой веревкой, передавая ее конец следующему. Но их часть веревки была обрезана. Думаю, сами они бы не додумались до подобного безумия. Мы долго кричали, звали их, но в кромешной тьме разглядеть что-либо было невозможно. Боюсь, мы так никогда и не узнаем, что же случилось с ними. Мне казалось, что я стану следующим, кто просто растворится в темноте, а утро так никогда и не настанет. Я молился богу, чтобы он дал мне хотя бы еще один шанс. Один проклятый шанс, чтобы я смог в последний раз увидеть солнечный свет и пережить эту ночь. И вдруг Андрей, который был в нашей группе врачом - новенький, еще молодой, всего 22 года отроду - , вдруг окликнул нас и указал пальцем куда-то вперед. На горизонте я увидел чуть сияющий свет. И вдруг мне стало так спокойно, боль в ногах и усталых мышцах перестала беспокоить, а желание достигнуть этого волшебного сияния, становилось просто нечеловеческим. И многие, как оказалось позже, почувствовали то же самое, но в тот момент просто не могли думать о чем-то другом. Свет манил нас, словно ангел спустился с небес и вел нас за собой, закрыв нас своим божественным одеянием от лютых ветров и обжигающего снега. Я отчетливо слышал у себя в голове мягкий голос, который наказывал мне следовать за этим светом. Я заметил на снегу отпечаток подошв и с некоторым удивлением для себя вдруг осознал, что именно этой тропой мы и выйдем к лагерю. До сих пор не понимаю, откуда у меня в голове взялась эта мысль. Она как-то резко вспыхнула, и я тут же все понял. Несколько часов мы шли, манимые таинственным сиянием. След от подошв на снегу был моим верным указателем. И внезапно снег расступился перед нами. Взгляду открылось звездное небо, усеянное мириадами сияющих звезд. Андрей хихикнул и саркастически заметил, указывая рукой на небо: "Так вот они, камушки ваши!". А впереди горели огни нашего лагеря, и навстречу нам спешили наши товарищи с фонарями и собаками. Я выдавил из себя улыбку, опустил глаза на снег и увидел, что след подошв, которому я так долго следовал, заканчивается под моими ногами, а дальше был лишь девственно чистый и не тронутый снежок. "Экое чудо" -, кряхтя, произнес я, и мгновенно провалился в темноту. Я проспал несколько суток и лишь на третий день смог подняться с постели. Тело зудело от усталости, но это была приятная усталость. Мне было хорошо от мысли, что усилия наши были вознаграждены. Мы не испустили дух в дебрях заснеженных дюн, хотя все могло закончится очень и очень печально. Мне было хорошо и очень хотелось курить, так как я не держал папиросу во рту вот уже шестой день. Я вышел на мороз, и он приятно обжег щеки, а от свежего воздуха в момент закружило голову. Я достал из пачки папиросу и прикурил ее. Но не успела спичка коснуться земли, как за моей спиной послышался тот неизвестный мне голос, который вел меня через снежный ад.
"Не оборачивайся, просто послушай. Шанс, о котором ты просил, дается тебе не просто так, а с умыслом. Ты должен был умереть здесь, такова твоя человеческая судьба. Никто и никогда не смог бы разыскать и спасти тебя, а память о тебе стерлась бы очень быстро с первыми снежинками. А снег не имеет памяти, помни об этом."
- "Почему?"-, но позади меня уже никого не было, лишь бескрайние сибирские просторы и дикие и необузданные снежные вихри. Кем бы он ни был, я запомнил его слова на всю свою жизнь, хотя даже и не осознавая того, зачем мне это надо. Помни их, Витя."
Обычно дед сразу вспоминал что-то еще, и через минуту маленький Виктор уже слушал увлекательный рассказ о том, как однажды...
- "Алло, Витя, ты меня слышишь?"
Виктор все еще не мог оторваться от созерцания зимней улицы.
- "Снег не имеет памяти, Серег, ты понимаешь, что это значит?" -, и чуть заметная улыбка заиграла на его лице.
- "Витя, меня уже достали твои шутки!" ,- Сергей, на секунду прижав трубку ладонью, посоветовал кому-то пойти в лес и там повеситься на ближайшей осине. Виктор улыбнулся еще шире и нащупал в темноте на столе пачку сигарет.
- "У нас проблемы, Семенов, очень большие проблемы, и без твоей наглой задницы здесь не обойтись.
- "Давай без чинов и формальностей" -, теперь своим оскалом он напоминал Чеширского кота.
Сергей произнес что-то нечленораздельное, явно борясь с желанием сказать нечто не слишком приятное слуху.
- "Какого черта?! Скажи лучше, через сколько ты сможешь быть на Пушкинской, у нас здесь труп - он замешкался - ...необычный труп.
Витя пробежал глазами по карте метрополитена.
- "Думаю, буду у вас минут через 40, до встречи.
Одним движением он нажал кнопку отмена вызова, накинул на себя куртку и секунды спустя был уже около двери.
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Я б не рисовал танки и взрывы
Этому позже они меня научат
Я б нарисовал большое солнце
Чтобы каждому достался хотя бы маленький лучик
Дай мне снова стать этим мальчиком
Чтобы рисовать все что с нами должно случиться
Я бы уберёг вас от страха и боли
Так часто коверкающих наши лица
7Раса
Этому позже они меня научат
Я б нарисовал большое солнце
Чтобы каждому достался хотя бы маленький лучик
Дай мне снова стать этим мальчиком
Чтобы рисовать все что с нами должно случиться
Я бы уберёг вас от страха и боли
Так часто коверкающих наши лица
7Раса
среда, 29 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Мечтаю сделать татушку в виде японского символа мечтательности на плече. А еще стильные ангельские крылья на лопатках. Соберусь с мыслями, пойду и сделаю...
вторник, 28 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Заметил, здесь куча любителей выкладывать свои фотки, а я что, рыжий что-ли?
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Первый раз за свою историю захотел написать что-нибудь учебное своими руками, благо фразу "свободная тема" я понял буквально. 
Оговорка лишь в том, что предмет этот сугубо профильный - психлология. Но и здесь можно найти свои лазейки. (^_^) Когда я, сильно жестикулируя, пытался вкратце рассказать преподавателю свою тему, она лишь широко улыбалась и хлопала глазами. Как-то сразу же потонули ее комментарии, когда я начал свою тираду. Тема необычная для меня - "Дзен-буддизм, Даосизм, Христианство и их влияние на человеческую психологию". Мыслей куча, ихняя систематизация и раскладывание по полочкам займет не один день. Но крайний срок - конец этого учебного года. Правда есть опасения, что если я слишком углублюсь в тему, могу получить по макушке молнией или увесистым булыжником, так как курсовая получится довольно скандальной, чувствует мое сердечко, а интуиция меня обычно не подводит. А потом мне начнут мерещиться горящие кусты, разговаривающие человеческими голосами. >_<
Страшно, вобщем...
Оговорка лишь в том, что предмет этот сугубо профильный - психлология. Но и здесь можно найти свои лазейки. (^_^) Когда я, сильно жестикулируя, пытался вкратце рассказать преподавателю свою тему, она лишь широко улыбалась и хлопала глазами. Как-то сразу же потонули ее комментарии, когда я начал свою тираду. Тема необычная для меня - "Дзен-буддизм, Даосизм, Христианство и их влияние на человеческую психологию". Мыслей куча, ихняя систематизация и раскладывание по полочкам займет не один день. Но крайний срок - конец этого учебного года. Правда есть опасения, что если я слишком углублюсь в тему, могу получить по макушке молнией или увесистым булыжником, так как курсовая получится довольно скандальной, чувствует мое сердечко, а интуиция меня обычно не подводит. А потом мне начнут мерещиться горящие кусты, разговаривающие человеческими голосами. >_< Страшно, вобщем...
Вопрос: Стоит ли мне браться за эту курсовую?
| 1. Да | 5 | (41.67%) | |
| 2. Нет | 4 | (33.33%) | |
| 3. Твои проблемы! | 1 | (8.33%) | |
| 4. А что такое курсовая? | 2 | (16.67%) | |
| Всего: | 12 Всего проголосовало: 8 |
||
вторник, 21 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
воскресенье, 19 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Я помню как это было. Помню каждую деталь, каждое дуновение ветра. Его гнев, его ярость, его жестокость. Не знаю, что меня тогда удержало на крыше. Какое-то чуждое мне ощущение, которое прочной иглой засело в мозгу и не хотело из него выходить. Знаете, такое ощущение, когда что-то или кого-то забываешь, что-то важное, такое родное тебе. Но ты забыл это, смирись, и сейчас отнюдь не подходящий момент вспоминать это. Те 10 минут, что я стоял, обнявшись с громоотводом, плыли перед глазами словно в замедленном повторе. Я помню абсолютно все, чего не замечал за собой раньше. Каждую деталь, будь это цвет или запах, все! Тогда еще мне это показалось странным - краски в миг стали ужасно отчетливыми, а запахи терпкими и тягучими, словно они не что-то воздушное, а нечто материальное, что можно пощупать руками. Может я просто схожу с ума, и мне это все кажется?
Черный ворон уселся на пик громоотвода и посмотрел на меня своими бесстраными черными глазками. Было так неприятно видеть в них свое отражение: перепуганные глаза, спутанные черные волосы, мокрые от дождя и покрытые слоем грязи. Ворон каркнул что-то на своем непонятном птичьем языке и скрылся из виду. А мне нельзя было сейчас оставаться одному. Возможно, он понимал это и оставил меня умирать. А прилетел лишь только из чистого любопытства? Я сильнее схватился за металлический стержень. Я чувствовал, что стоит мне его только отпустить, я уже не смогу себя контролировать и ястребом сигану с крыши. Хотя это было бы лучшим решением проблемы как для меня, так и для всех остальных. Но некая ниточка удерживала меня здесь, мой разум, не давая провалиться в небытие. Утробный звук разорвал небо, окрасив его на мгновение в белый цвет. Ливень бил по лицу непрекращающимся потоком, хотя сейчас я не обращал на него внимания. Я погрузился в полудрему, забывая себя нынешнего, но вспоминая себя прошлого, таким, каким я был до всего этого. Теперь "человек из прошлого" мертв, он никогда больше не увидит рассвета, не сможет порадоваться весеннему дождю, не выкурит ни единой сигареты, не займется любовью... Все это умерло, сгорело, словно старая выцветшая фотография. Она догорает, пожирая человека за человеком, историю за историей, память за памятью. Навсегда. Пропадает в одно мгновение в желтоватом пламени. Теперь у меня нет имени, нет любви, нет судьбы... Кто сказал, что нужно бороться, кто?! Он сможет встать теперь передо мной и кинуть мне это в лицо?! Он сможет смириться с тем, что миру наконец приходит конец, а все грехи наши вылезают наружу из самых темных и мрачных уголков нашего бессознательного. Он сможет смотреть на это, широко раскрыв глаза, не поддаваясь страху и панике?! А я не смог...
Я был слаб и напуган, обманут, предан, стерт с лица этого мира, вычеркнут, забыт! Я не виноват, что получается так, видит бог, не виноват! А может и правильно сказал кто-то, что чтобы изменить этот мир и сделать его чистым, для начала нужно его уничтожить, дабы с чистого листа начать все заново?
Черный ворон уселся на пик громоотвода и посмотрел на меня своими бесстраными черными глазками. Было так неприятно видеть в них свое отражение: перепуганные глаза, спутанные черные волосы, мокрые от дождя и покрытые слоем грязи. Ворон каркнул что-то на своем непонятном птичьем языке и скрылся из виду. А мне нельзя было сейчас оставаться одному. Возможно, он понимал это и оставил меня умирать. А прилетел лишь только из чистого любопытства? Я сильнее схватился за металлический стержень. Я чувствовал, что стоит мне его только отпустить, я уже не смогу себя контролировать и ястребом сигану с крыши. Хотя это было бы лучшим решением проблемы как для меня, так и для всех остальных. Но некая ниточка удерживала меня здесь, мой разум, не давая провалиться в небытие. Утробный звук разорвал небо, окрасив его на мгновение в белый цвет. Ливень бил по лицу непрекращающимся потоком, хотя сейчас я не обращал на него внимания. Я погрузился в полудрему, забывая себя нынешнего, но вспоминая себя прошлого, таким, каким я был до всего этого. Теперь "человек из прошлого" мертв, он никогда больше не увидит рассвета, не сможет порадоваться весеннему дождю, не выкурит ни единой сигареты, не займется любовью... Все это умерло, сгорело, словно старая выцветшая фотография. Она догорает, пожирая человека за человеком, историю за историей, память за памятью. Навсегда. Пропадает в одно мгновение в желтоватом пламени. Теперь у меня нет имени, нет любви, нет судьбы... Кто сказал, что нужно бороться, кто?! Он сможет встать теперь передо мной и кинуть мне это в лицо?! Он сможет смириться с тем, что миру наконец приходит конец, а все грехи наши вылезают наружу из самых темных и мрачных уголков нашего бессознательного. Он сможет смотреть на это, широко раскрыв глаза, не поддаваясь страху и панике?! А я не смог...
Я был слаб и напуган, обманут, предан, стерт с лица этого мира, вычеркнут, забыт! Я не виноват, что получается так, видит бог, не виноват! А может и правильно сказал кто-то, что чтобы изменить этот мир и сделать его чистым, для начала нужно его уничтожить, дабы с чистого листа начать все заново?
четверг, 16 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Сдал...
Свободен, свободен, СВОБОДЕН!
Свободен, свободен, СВОБОДЕН!
пятница, 10 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Я хочу через пять лет иметь красавицу жену и малышку-дочку, видеть их чудесные улыбки день ото дня...
Разве я прошу так много?
Разве я прошу так много?
среда, 08 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Понял для себя истину: мой организм и тот 21-граммовый кусочек незримой материи не переносят грусть в любом ее виде. Но иногда так хочется погрустить за всех нас. Это то самое чувство, которое может согреть людей в минуты абсолютной ненависти к цивилизации в целом и ее нмногочисленным двуличным отпрыскам в частности. Мы грустим не за себя, а за того, кто рядом с нами в данный момент, проявляя таким образом свои искренние и неообозримо теплые чувства по отношению к нему. Это тепло внутри нас помогает жить, не давая стать лишь кусочком той серой однородной массы, которой по большей части является человечество во всем его бесчестии, отсутствии сострадания и какой-либо мало-мальской морали. Это чувство - наша маленькая надежда на завтрашний день, не останется его, погибнем мы. Погибнет личность, погибнет надежда, погибнет душа... Не самая радостная перспектива для человека, который еще так по-детски верит в различные несуразности и сказки современного мира. Он - человек - наивен, именно это отличает нас от животных, а не какой-нибудь там ум и умение ловко попадать гордому оленю бумерангом поверх рогов. Человека отличают чувства, его потребность в них, его слабость и не умение противостоять им, даже когда от этой самой слабости зависит твоя жизнь. Мы скорбим о тех,кто ушел, о тех,покинул нас тогда, когда мы не были к этому готовы. И больше никогда не будем... Поставим свечки за тех, кто ушел. Они ушли в лучший мир, мир без страха и ненависти, без ошибок и боли, без эгоизма и своенравной двойственной и лицемерной действительности. Мир без потерь.
понедельник, 06 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Цитата с глубоким смыслом, посвящается... тому, который, думаю, поймет, о чем речь:
- Закончишь дела, будешь опять в Токио - может, еще поработаем вместе? Как думаешь...?
- Неплохая идея, - ответил я.
И повесил трубку. Мы оба прекрасно знали, что на эту работу я уже не вернусь. После шести лет работы в паре что-что, а уж такие вещи друг о друге понимают без слов.
Харуки Мураками "Охота на овец"
И оба мы прекрасно знали, что ответного звонка не будет теперь никогда. Прощай, я любил тебя...
- Закончишь дела, будешь опять в Токио - может, еще поработаем вместе? Как думаешь...?
- Неплохая идея, - ответил я.
И повесил трубку. Мы оба прекрасно знали, что на эту работу я уже не вернусь. После шести лет работы в паре что-что, а уж такие вещи друг о друге понимают без слов.
Харуки Мураками "Охота на овец"
И оба мы прекрасно знали, что ответного звонка не будет теперь никогда. Прощай, я любил тебя...
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Иногда замечаю, что у нас слишком много проблем - маленьких, несущественных, откровенно глупых, но мы придаем им слишком большое значение, что само по себе неправильно, ибо тратяться наши нервы, а смысла их трате мы в конце концов не находим. Читая по дороге в универ и обратно книгу "Кодекс Бусидо" величайшего мыслителя и воина Ямамото Цунэтомо, я наткнулся на поистине золотое изречение, которое должен услышать тот человек, с кем вас связывают по-настоящему теплые и прочные отношения. Но не стоит давать его тогда, когда у вас все в порядке, а проблемам не видно начала. Если у вас появляются подозрения, недосказанности, вопросы и разногласия, то эта заметка должна ввергнуть вашую пассию в трепет 
Если молодые люди смогут помогать друг другу и посвятить друг другу свою жизнь, то их чувства искренни. но если один из них нечестен, второму следует сказать, что есть помехи их отношениям и решительно порвать с ним.Если же первый спросит, каковы эти помехи, второму нужно ответить, что он никогда в жизни их не назовет. Если же первый будет продолжать настаивать, то следует рассердиться; если тот не уймется - зарубить его.
Для вида можно разъяренно пошевелить бровями и грамогласно выкрикнуть что-нибудь на южно-китайском диалетке (все равно она(он) ничего не поймет). Это должно придать уверенности и невозмутимости в своих решениях вам в ее(его) глазах. А если под руку подвернется швабра, то можно сделать несколько акробатических па с ней в руках, дабы придать вашей речи особую тяжесть. (^_^)
Если молодые люди смогут помогать друг другу и посвятить друг другу свою жизнь, то их чувства искренни. но если один из них нечестен, второму следует сказать, что есть помехи их отношениям и решительно порвать с ним.Если же первый спросит, каковы эти помехи, второму нужно ответить, что он никогда в жизни их не назовет. Если же первый будет продолжать настаивать, то следует рассердиться; если тот не уймется - зарубить его.
Для вида можно разъяренно пошевелить бровями и грамогласно выкрикнуть что-нибудь на южно-китайском диалетке (все равно она(он) ничего не поймет). Это должно придать уверенности и невозмутимости в своих решениях вам в ее(его) глазах. А если под руку подвернется швабра, то можно сделать несколько акробатических па с ней в руках, дабы придать вашей речи особую тяжесть. (^_^)
воскресенье, 05 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Стоило только включить правильную музыку, как темнота и мелодия начали делать свое гнусное дело. Итак.
Я поразительно быстро нашел Джефферсон-стрит. Дорога была не сложной и не такой уж долгой. Заблудиться здесь было невозможно в принципе. Буквально какие-то пару кварталов, не сказать что слишком престижных - индустриальная зона: несколько заводов, пяток фабрик и абсолютное запустение - отделяли меня от моей цели. Через некоторое время я заметил, что на улице становилось все меньше и меньше людей, хотя оно и не удивительно - в столь поздний час сюда захочет приехать разве что отшельник или же маньяк-убийца, правда ни под одну, ни под вторую категории я не попадал. Поэтому было вдвойне любопытно видеть элегантно одетого мужчину с портфелем в руках на пустынной улице. Да еще и в столь поздний час. Обстановочка была подстать - уже в скольких второсортных фильмах ужасов использовался этот незамысловатый пейзаж. Я понимал, что стемнело уже достаточно сильно, чтобы не идти до намеченной цели пешком. Это было бы слишком опасно и глупо. Хотя я был и не робкого десятка, но идти ночью по темной улице, было не самой здравой мыслью. Такси появилось как раз кстати. Водитель посмотрел на меня, словно на ненормального, когда я назвал ему адрес. Видимо ему было просто не по себе от мысли, что какой-то тип требует от него доставить его к черту на куличики. Этот вопрос ясно читался у него на лице. И готов поспорить, что ему стоило огромных усилий, чтобы не произнести его вслух. Парень был не любопытный и не особо разговорчивый, что никак не вязалось с образом "таксиста обыкновенного". Обычно эти ребята не затыкаются вплоть до того, как привезут клиента на место, но этот был подозрительно угрюм и молчалив. Видимо, он боялся. Боялся меня и "моих коварных целей". Но всем своим видом пытался не показывать своих страхов, что ему, к сожалению, не слишком удачно удавалось. Я заговорил с ним первым, прежде, чем он успел озвучить свою мысль.
- Я скупаю в этой части города старые заводские помещения.
Водитель с недоверием посмотрел в зеркало заднего вида, но не произнес ни слова.
- Видите ли... - я запнулся, посмотрел на часы и понял, что этой маленькой ложью я посадил себя в глубоку лужу. Ага, скупаю, как же, в двадцать минут двенадцатого, да?
Парень молчал. Он сидел тихо, как мышь, и, видимо, уже жалел, что посадил меня к себе. Мне трудно было его винить. Любой другой бы на его месте уже высадил меня от греха подальше, оставив меня глотать дорожную пыль. Но этот еще держался. Поразительно, насколько многое готовы вытерпеть люди ради пригрошни металла и смятых бумажек. Водитель поерзал на сидении и поправил свою кепку. Он нервничал, я видел это так же отчетливо, как и понимал, что обстановка накалялась все больше и больше.
- Как тебя зовут ? -, спросил я его, чтобы сгладить неловкое молчание.
Он поднял брови и недоуменно посмотрел на меня через плечо.
- Сэм...
- Сэм, отлично. Понимаешь ли, Сэм, ничего страшного, что это я так сразу на "ты"?
- Да нет, все нормально... -, он почесал нос.
Я видел, как он изо всех сил старается не встречаться со мной взглядом. Да что я, такой страшный что ли, в конце-то-концов?
- Понимаешь, Сэм, моя компания занимается скупкой старых зданий под снос. Мы хотим очистить это место, дабы облагородить этот серый и безполезный район и построить на месте вчерашних заводов и фабрик новые кварталы с отличным и недорогим жильем, чтобы каждая семья могла его себе позволить. Вот ты, Сэм, к примеру, женат?
- Женат -, нервозно ответил он - уже два года.
- А дети у тебя есть?
- Есть. Дочка, ей год и три месяца... ,- да-да, он все еще во мне сомневался, но, видимо, уже не так сильно, как в первые минуты нашей встречи. Это хорошо, стоит и дальше продолжать вести беседу в этом ключе.
- Красавица, должно быть?
- Красавица, вся в маму -, с готовностью подтвердил Сэм - А глазки мои.
Я понимающе кивнул.
- А теперь представь себе, какую квартирку ты можешь купить для своих девочек уже совсем скоро за какие-то гроши. Ты ведь хочешь, чтобы они жили с комфортом, а, Сэм?
- Конечно, хочу. Та маленькая лачуга, в которой мы ютимся, совсем не подходит под описание райского гнездышка -, ого, кажется я его разговорил!
- И поверь мне, в моих интересах, а также моей компании, чтобы каждая семья могла получить себе собственное родное гнездо. Уютное, теплое и до верху наполненное любовью. У меня у самого есть семья, между прочим, так что я прекрасно тебя понимаю. Им понравиться их будущий дом, скоро мы приедем, и я покажу тебе это место, тебе обязательно должно понравиться.
Сэм согласно кивал, пока я рассказывал ему о прелестях будущего района, чистых улицах и счастливых лицах, живописно вырисовывая ему эту картину. Я видел, как он постепенно проникался ко мне симпатией. Он внимательно слушал меня и смотрел на дорогу. Мимо мелькали припозднившиеся прохожие с чужими лицами и грустными глазами, которые думали какждый о чем-то своем, тоскливо горели фонари, а осень уже начинала во всю показывать свой лютый нрав. Уже стало холодать, дождь шел не переставая несколько суток, а впереди маячил дымчатый призрак зимы - грустной, депрессивной, жаждующей соленых человеческих слез и вытаскивающей на свет божий все беды и плохие воспоминания, о которых так хотелось забыть. Хотя бы до следующей зимы. Внезапно я закончил свой живописный рассказ, увидя знакомые очертания. Сэм заметил, что я припал к стеклу, и чуть сщурился, чтобы разглядеть то, что увидел я.
- Да, кажется мы на месте, мистер... -, пробурчал он, останавливая машину - кстати, как вас...?
Он не успел договорить эту фразу, а просто уставился в тупом оцепенении на заднее сидение. Его глаза, голубые, как чистое весеннее небо, принимали все более округлое выражение, а из полуоткрытого рта вырывался чуть слышный стон. Сидение было пустым. Ни проклятого незнакомца, ни портфеля, ничего. Ведь люди просто так не пропадают из движущейся машины, если этого им резко захотелось. Они не испаряются в воздухе, оставляя после себя лишь клубы дыма. И Сэм, как любой здравомыслящий человек, понимал это, хотя и не мог поверить своим глазам. Люди не могут исчезать бесследно из замкнутого пространства, не могут, и все тут! Но мысль эта его не сильно успокаивала, а паника наплывала на него рваными волнами страха, заставляя дыхание участиться, а сердце забиться в бешеном ритме румбы. Сэм внимательно осмотрел салон своего старенького "бьюика", но двери и окна были плотно закрыты. Только минуту назад он слышал его голос с заднего сидения, наблюдал его темный силует (лампочка полетела еще месяц назад, а он так и не удосужился ее заменить) в этой идиотской старомодной шляпе. Незнакомец постоянно поправлял свои темные очки, а длинный коричневый шарф закрывал его лицо почти что до носа. Вот уж необычный тип...
Сэм чувствовал, что уже не хочет оставаться здесь, но тело просто не слушалось его, а руки, казалось, были отлиты из стали. По спине пробежал неприятный холодок. Он боялся. Боялся, как маленький ребенок, который страшится кровожадного "нечто", затаившегося в ожидании смертельного прыжка из под кровати. Почему он, почему? Сэм всегда знал, что такое случается всегда с кем-то другим, но он никак не мог предположить, что сам попадет в подобную историю с привидениями, которую так любят рассказывать дети ночью у костра. Привидений - не существует. Это лишь страшная сказка взрослых, которые пугают своих расшалившихся чад.
"Конечно, не существует, тогда как ты объяснишь это?" - внутренний голос как-будто специально испытывал его на прочность, издевательски подбрасывая ему риторические вопросы один за другим.
"Видишь, его нет."
"А, может, его никогда и не было, а, старичек? Здесь только мы с тобой."
"Может, он был лишь плодом твоего больного воображения?
- Нет, так не бывает... -, Сэм уже срывался на фальцет.
Его руки дрожали. Пот заливал глаза, и страшно хотелось курить. На мгновение ему даже почудился запах дыма, но потом это наваждение прошло. Он же не курит. Сэм облизнул свои сухие губы и принялся внимательно всматриваться в темноту, окутывающаю его машину. Громадные, благовеянного вида здания куда-то исчезли. Теперь он был полностью потерян в темноте, проглочен ею. Паника мгновенно переросла в животный удушающий ужас, когда его приемник включился сам по себе на произвольной станции. Но из колонок полилась успокаивающая джазовая импровизация. Нежный женский вокал убаюкивал его; тягучие звуки саксофона проникали глубоко в его голову, успокаивая и согревая его мысли незримым теплом.
Множество голосов раздавалось как-будто из ниоткуда. Казалось, он слышит их у себя в голове.
"Сэм, выйди из машины..."
"Да, Сэм, мы все ждем тебя здесь..."
"Здесь хорошо, Сэм, здесь так спокойно..."
"Не бойся нас..."
- Я не хочу... -, по его лицу текли слезы.
"Мы знаем, чего ты хочешь, Сэм, мы давно ждем тебя здесь..."
"Здесь твой дом, Сэмми, мальчик мой..."
- Мама...? -, он ничуть не удивился, услышав голос матери. Рак убил ее три года назад; она продержалась на искусственном легком всего неделю, семь дней мучений и боли, когда было принято решение отключить ее от системы жизнеобеспечения. Она "ушла" быстро и безболезненно. А он так и не успел проститься с ней...
- Мама, прости меня...
"Сэмми, пожалуйста, выйди из машины, мы ждем тебя здесь..."
- Мама, прости меня, пожалуйста...
"Сээээмммм......" -, этот вибрирующий шопот был так далек, но в тоже время близок, он отчетливо слышал его.
- Я не хотел мама..., я не хотел этого, не хотел видеть, как они убивают тебя... -, он всхлипывал и глотал слезы.
"Мой мальчик, пойдем с нами, мы навсегда будем вместе..."
На лобовом стекле появилась рука , облаченная в ночную рубашку, женскую рубашку. Она скребла стекло пальцами и маняще звала его за собой.
"Сэммми........"
Теперь он кристально ясно ощущал дым, который бил ему в нос неприятным запахом гари. Сэм повернул голову и увидел на пассажирском сидении неясный силует и непонимающе уставился на него.
- Нам уже пора, Сэм, вечиринка в самом разгаре, но на ней не хватает только тебя. Все ждут тебя уже давно, так что негоже задерживать гостей, как ты считаешь?
Мужчина чиркнул спичкой и прикурил сигарету.
- Видишь ли, это не было случайностью, что ты встретил меня сегодня. Хотя что считать за "сегодня"? Ты веришь в судьбу, Сэм? Все было уже предрешено заранее: что ты будешь проезжать здесь в столь поздний час, что ты встретишь меня, что мы оба достигнем каждый своего пункта назначения. Но это только начало пути, Сэм. Начало нового невиданного пути, к которому мы бредем всю свою жизнь сквозь паутину ненужных страстей, пустых слов и ненастоящих чувств. Всю свою короткую жизнь... Все это - бутафория, фальшивка, лишь жалкий образ того, что я покажу тебе уже совсем скоро.
Незнакомец повернулся к Сэму и пустил ему в лицо струю дыма.
"Начало нового пути.... нового пути... нового пути... пути..."
Голос тонул в темноте, меняясь то на женский, то на детский, то снова на мужской, но уже отнюдь не принадлежащий человеку.
Он еще некоторое время сопротивлялся, противился этому ужасному, сводящему с ума голосу, пытаясь кричать, но его рот не издавал ни звука. И последнее, что он запомнил, прежде чем тьма поглотила его, был пьянящий аромат дыма. Такого сладкого дыма.
... Лишь спустя пару часов Аманда Уотсон, мать чудной дочурки и преданная жена узнала о гибели своего мужа, который погиб в автокатастрофе. Отвратительной правдой было то, что он буквально сгорел заживо, будучи уже мертвым. В 50 метрах от места проишествия был найден труп молодого мужчины, который был сбит машиной Сэммюеля. Он был полностью слеп, поэтому и не заметил приближающейся машины. Через несколько часов каркас сгоревшего автомобиля был уже убран, а шоссе приняло свой первозданый божеский вид. Но лишь одна деталь контрастировала с идиаллистической картиной - черные, разбитые на сотню осколков очки.
Я поразительно быстро нашел Джефферсон-стрит. Дорога была не сложной и не такой уж долгой. Заблудиться здесь было невозможно в принципе. Буквально какие-то пару кварталов, не сказать что слишком престижных - индустриальная зона: несколько заводов, пяток фабрик и абсолютное запустение - отделяли меня от моей цели. Через некоторое время я заметил, что на улице становилось все меньше и меньше людей, хотя оно и не удивительно - в столь поздний час сюда захочет приехать разве что отшельник или же маньяк-убийца, правда ни под одну, ни под вторую категории я не попадал. Поэтому было вдвойне любопытно видеть элегантно одетого мужчину с портфелем в руках на пустынной улице. Да еще и в столь поздний час. Обстановочка была подстать - уже в скольких второсортных фильмах ужасов использовался этот незамысловатый пейзаж. Я понимал, что стемнело уже достаточно сильно, чтобы не идти до намеченной цели пешком. Это было бы слишком опасно и глупо. Хотя я был и не робкого десятка, но идти ночью по темной улице, было не самой здравой мыслью. Такси появилось как раз кстати. Водитель посмотрел на меня, словно на ненормального, когда я назвал ему адрес. Видимо ему было просто не по себе от мысли, что какой-то тип требует от него доставить его к черту на куличики. Этот вопрос ясно читался у него на лице. И готов поспорить, что ему стоило огромных усилий, чтобы не произнести его вслух. Парень был не любопытный и не особо разговорчивый, что никак не вязалось с образом "таксиста обыкновенного". Обычно эти ребята не затыкаются вплоть до того, как привезут клиента на место, но этот был подозрительно угрюм и молчалив. Видимо, он боялся. Боялся меня и "моих коварных целей". Но всем своим видом пытался не показывать своих страхов, что ему, к сожалению, не слишком удачно удавалось. Я заговорил с ним первым, прежде, чем он успел озвучить свою мысль.
- Я скупаю в этой части города старые заводские помещения.
Водитель с недоверием посмотрел в зеркало заднего вида, но не произнес ни слова.
- Видите ли... - я запнулся, посмотрел на часы и понял, что этой маленькой ложью я посадил себя в глубоку лужу. Ага, скупаю, как же, в двадцать минут двенадцатого, да?
Парень молчал. Он сидел тихо, как мышь, и, видимо, уже жалел, что посадил меня к себе. Мне трудно было его винить. Любой другой бы на его месте уже высадил меня от греха подальше, оставив меня глотать дорожную пыль. Но этот еще держался. Поразительно, насколько многое готовы вытерпеть люди ради пригрошни металла и смятых бумажек. Водитель поерзал на сидении и поправил свою кепку. Он нервничал, я видел это так же отчетливо, как и понимал, что обстановка накалялась все больше и больше.
- Как тебя зовут ? -, спросил я его, чтобы сгладить неловкое молчание.
Он поднял брови и недоуменно посмотрел на меня через плечо.
- Сэм...
- Сэм, отлично. Понимаешь ли, Сэм, ничего страшного, что это я так сразу на "ты"?
- Да нет, все нормально... -, он почесал нос.
Я видел, как он изо всех сил старается не встречаться со мной взглядом. Да что я, такой страшный что ли, в конце-то-концов?
- Понимаешь, Сэм, моя компания занимается скупкой старых зданий под снос. Мы хотим очистить это место, дабы облагородить этот серый и безполезный район и построить на месте вчерашних заводов и фабрик новые кварталы с отличным и недорогим жильем, чтобы каждая семья могла его себе позволить. Вот ты, Сэм, к примеру, женат?
- Женат -, нервозно ответил он - уже два года.
- А дети у тебя есть?
- Есть. Дочка, ей год и три месяца... ,- да-да, он все еще во мне сомневался, но, видимо, уже не так сильно, как в первые минуты нашей встречи. Это хорошо, стоит и дальше продолжать вести беседу в этом ключе.
- Красавица, должно быть?
- Красавица, вся в маму -, с готовностью подтвердил Сэм - А глазки мои.
Я понимающе кивнул.
- А теперь представь себе, какую квартирку ты можешь купить для своих девочек уже совсем скоро за какие-то гроши. Ты ведь хочешь, чтобы они жили с комфортом, а, Сэм?
- Конечно, хочу. Та маленькая лачуга, в которой мы ютимся, совсем не подходит под описание райского гнездышка -, ого, кажется я его разговорил!
- И поверь мне, в моих интересах, а также моей компании, чтобы каждая семья могла получить себе собственное родное гнездо. Уютное, теплое и до верху наполненное любовью. У меня у самого есть семья, между прочим, так что я прекрасно тебя понимаю. Им понравиться их будущий дом, скоро мы приедем, и я покажу тебе это место, тебе обязательно должно понравиться.
Сэм согласно кивал, пока я рассказывал ему о прелестях будущего района, чистых улицах и счастливых лицах, живописно вырисовывая ему эту картину. Я видел, как он постепенно проникался ко мне симпатией. Он внимательно слушал меня и смотрел на дорогу. Мимо мелькали припозднившиеся прохожие с чужими лицами и грустными глазами, которые думали какждый о чем-то своем, тоскливо горели фонари, а осень уже начинала во всю показывать свой лютый нрав. Уже стало холодать, дождь шел не переставая несколько суток, а впереди маячил дымчатый призрак зимы - грустной, депрессивной, жаждующей соленых человеческих слез и вытаскивающей на свет божий все беды и плохие воспоминания, о которых так хотелось забыть. Хотя бы до следующей зимы. Внезапно я закончил свой живописный рассказ, увидя знакомые очертания. Сэм заметил, что я припал к стеклу, и чуть сщурился, чтобы разглядеть то, что увидел я.
- Да, кажется мы на месте, мистер... -, пробурчал он, останавливая машину - кстати, как вас...?
Он не успел договорить эту фразу, а просто уставился в тупом оцепенении на заднее сидение. Его глаза, голубые, как чистое весеннее небо, принимали все более округлое выражение, а из полуоткрытого рта вырывался чуть слышный стон. Сидение было пустым. Ни проклятого незнакомца, ни портфеля, ничего. Ведь люди просто так не пропадают из движущейся машины, если этого им резко захотелось. Они не испаряются в воздухе, оставляя после себя лишь клубы дыма. И Сэм, как любой здравомыслящий человек, понимал это, хотя и не мог поверить своим глазам. Люди не могут исчезать бесследно из замкнутого пространства, не могут, и все тут! Но мысль эта его не сильно успокаивала, а паника наплывала на него рваными волнами страха, заставляя дыхание участиться, а сердце забиться в бешеном ритме румбы. Сэм внимательно осмотрел салон своего старенького "бьюика", но двери и окна были плотно закрыты. Только минуту назад он слышал его голос с заднего сидения, наблюдал его темный силует (лампочка полетела еще месяц назад, а он так и не удосужился ее заменить) в этой идиотской старомодной шляпе. Незнакомец постоянно поправлял свои темные очки, а длинный коричневый шарф закрывал его лицо почти что до носа. Вот уж необычный тип...
Сэм чувствовал, что уже не хочет оставаться здесь, но тело просто не слушалось его, а руки, казалось, были отлиты из стали. По спине пробежал неприятный холодок. Он боялся. Боялся, как маленький ребенок, который страшится кровожадного "нечто", затаившегося в ожидании смертельного прыжка из под кровати. Почему он, почему? Сэм всегда знал, что такое случается всегда с кем-то другим, но он никак не мог предположить, что сам попадет в подобную историю с привидениями, которую так любят рассказывать дети ночью у костра. Привидений - не существует. Это лишь страшная сказка взрослых, которые пугают своих расшалившихся чад.
"Конечно, не существует, тогда как ты объяснишь это?" - внутренний голос как-будто специально испытывал его на прочность, издевательски подбрасывая ему риторические вопросы один за другим.
"Видишь, его нет."
"А, может, его никогда и не было, а, старичек? Здесь только мы с тобой."
"Может, он был лишь плодом твоего больного воображения?
- Нет, так не бывает... -, Сэм уже срывался на фальцет.
Его руки дрожали. Пот заливал глаза, и страшно хотелось курить. На мгновение ему даже почудился запах дыма, но потом это наваждение прошло. Он же не курит. Сэм облизнул свои сухие губы и принялся внимательно всматриваться в темноту, окутывающаю его машину. Громадные, благовеянного вида здания куда-то исчезли. Теперь он был полностью потерян в темноте, проглочен ею. Паника мгновенно переросла в животный удушающий ужас, когда его приемник включился сам по себе на произвольной станции. Но из колонок полилась успокаивающая джазовая импровизация. Нежный женский вокал убаюкивал его; тягучие звуки саксофона проникали глубоко в его голову, успокаивая и согревая его мысли незримым теплом.
Множество голосов раздавалось как-будто из ниоткуда. Казалось, он слышит их у себя в голове.
"Сэм, выйди из машины..."
"Да, Сэм, мы все ждем тебя здесь..."
"Здесь хорошо, Сэм, здесь так спокойно..."
"Не бойся нас..."
- Я не хочу... -, по его лицу текли слезы.
"Мы знаем, чего ты хочешь, Сэм, мы давно ждем тебя здесь..."
"Здесь твой дом, Сэмми, мальчик мой..."
- Мама...? -, он ничуть не удивился, услышав голос матери. Рак убил ее три года назад; она продержалась на искусственном легком всего неделю, семь дней мучений и боли, когда было принято решение отключить ее от системы жизнеобеспечения. Она "ушла" быстро и безболезненно. А он так и не успел проститься с ней...
- Мама, прости меня...
"Сэмми, пожалуйста, выйди из машины, мы ждем тебя здесь..."
- Мама, прости меня, пожалуйста...
"Сээээмммм......" -, этот вибрирующий шопот был так далек, но в тоже время близок, он отчетливо слышал его.
- Я не хотел мама..., я не хотел этого, не хотел видеть, как они убивают тебя... -, он всхлипывал и глотал слезы.
"Мой мальчик, пойдем с нами, мы навсегда будем вместе..."
На лобовом стекле появилась рука , облаченная в ночную рубашку, женскую рубашку. Она скребла стекло пальцами и маняще звала его за собой.
"Сэммми........"
Теперь он кристально ясно ощущал дым, который бил ему в нос неприятным запахом гари. Сэм повернул голову и увидел на пассажирском сидении неясный силует и непонимающе уставился на него.
- Нам уже пора, Сэм, вечиринка в самом разгаре, но на ней не хватает только тебя. Все ждут тебя уже давно, так что негоже задерживать гостей, как ты считаешь?
Мужчина чиркнул спичкой и прикурил сигарету.
- Видишь ли, это не было случайностью, что ты встретил меня сегодня. Хотя что считать за "сегодня"? Ты веришь в судьбу, Сэм? Все было уже предрешено заранее: что ты будешь проезжать здесь в столь поздний час, что ты встретишь меня, что мы оба достигнем каждый своего пункта назначения. Но это только начало пути, Сэм. Начало нового невиданного пути, к которому мы бредем всю свою жизнь сквозь паутину ненужных страстей, пустых слов и ненастоящих чувств. Всю свою короткую жизнь... Все это - бутафория, фальшивка, лишь жалкий образ того, что я покажу тебе уже совсем скоро.
Незнакомец повернулся к Сэму и пустил ему в лицо струю дыма.
"Начало нового пути.... нового пути... нового пути... пути..."
Голос тонул в темноте, меняясь то на женский, то на детский, то снова на мужской, но уже отнюдь не принадлежащий человеку.
Он еще некоторое время сопротивлялся, противился этому ужасному, сводящему с ума голосу, пытаясь кричать, но его рот не издавал ни звука. И последнее, что он запомнил, прежде чем тьма поглотила его, был пьянящий аромат дыма. Такого сладкого дыма.
... Лишь спустя пару часов Аманда Уотсон, мать чудной дочурки и преданная жена узнала о гибели своего мужа, который погиб в автокатастрофе. Отвратительной правдой было то, что он буквально сгорел заживо, будучи уже мертвым. В 50 метрах от места проишествия был найден труп молодого мужчины, который был сбит машиной Сэммюеля. Он был полностью слеп, поэтому и не заметил приближающейся машины. Через несколько часов каркас сгоревшего автомобиля был уже убран, а шоссе приняло свой первозданый божеский вид. Но лишь одна деталь контрастировала с идиаллистической картиной - черные, разбитые на сотню осколков очки.
суббота, 04 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
Петруччо собирал ягоды, грибы, листья собирал, ветки, семена, сучья, шишки, травы, зверей, птиц, кошек, ворон, жёлуди... Много собрал, но класть некуда было. Видит Петруччо - много всего у него есть, а класть некуда. Плохо дело...
Пришлось бросить всё - пойти в другой лес.
Еже и Петруччо
Пришлось бросить всё - пойти в другой лес.
Еже и Петруччо
пятница, 03 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
"И тогда я вспомнил хорошее изречение:некоторых птиц в неволе не удержишь. Их перья слишком яркие. И когда они улетают, часть тебя понимает: нельзя держать их взаперти. Но то место, где ты живешь, становится мрачнее после того, как они улетели."
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
"Высшая добродетель подобна воде. Вода приносит пользу всем. Поэтому она похожа на ДАО. Мудрец, так же как и вода, должен находиться ближе к земле; его сердце должно следовать внутренним побуждениям; в отношениях с людьми он должен быть дружелюбным; в словах - искренним; в управлении - последовательным; в делах - исходить из вожможностей; в действиях - учитывать время... Создавать и воспитывать, создавая, не обладать тем, что создано; приводя в движение, не прилагать к этому усилий; руководя, не считать себя властелином - вот что называется глубочяйшим ДЭ"
Дао де Цзин
Успеть за всем не возможно, проследить цепочку событий, сделать правильные выводы, не сбиваясь на не нужные движения. Установить гармонию, не порушив баланс, который хрупок настолько, что достаточно лишь взгляда, полного злобы, ненависти и зависти, боли и отчаяния, чтобы сместить сторону весов к хаосу и абсолютной душевной пустоте. Может ли человек следовать этим простым с первого взгляда правилам, описанным великим мудрецом Дао, чтобы мир хотя бы на чуть стал лучше, светлее и логичнее. Интересно, сможет ли человек когда-нибудь победить себя и свою животную сущность? Или же это лишь мой призрачный образ?Каково ваше мнение? Чем человек должен пожертвовать и чему научиться, чтобы стать "человеком" в полном смысле этого слова?
Дао де Цзин
Успеть за всем не возможно, проследить цепочку событий, сделать правильные выводы, не сбиваясь на не нужные движения. Установить гармонию, не порушив баланс, который хрупок настолько, что достаточно лишь взгляда, полного злобы, ненависти и зависти, боли и отчаяния, чтобы сместить сторону весов к хаосу и абсолютной душевной пустоте. Может ли человек следовать этим простым с первого взгляда правилам, описанным великим мудрецом Дао, чтобы мир хотя бы на чуть стал лучше, светлее и логичнее. Интересно, сможет ли человек когда-нибудь победить себя и свою животную сущность? Или же это лишь мой призрачный образ?Каково ваше мнение? Чем человек должен пожертвовать и чему научиться, чтобы стать "человеком" в полном смысле этого слова?
четверг, 02 сентября 2004
Псих ненормальный! (с) Харуки Мураками "Дэнс Дэнс Дэнс"
C днем рождения, ля-ля-ля